Категория: Экзекуция

Она шла на все. Прожила у меня дома неделю. Прислуживала мне за столом, сосала в хоть какой момент времени, спала в ногах, обслуживала меня в туалете, мыла меня время от времени.В очах ее была пустота, как будто она сломалась совсем.

Но стоило только придавить ее киску, сжать ее, просочиться вовнутрь – в очах возникал огнь похоти, страсти и такового разврата, что казалось табу у нее нет. И она была готова делать все… Но не воспринимала группу, ни в какую.

Я лицезрел, что она желает этого, но дико опасается, цепляется, как за последний крюк, дескать если ее трахнут группой, то все, назад пути нет.Было забавно, ее имеют в рот, пьет мочу, валяется в грязищи, служит. Прогуливается в ошейнике. Казалось бы куда ниже. А нет. Мои дыры только для Владельца.

Было понятно, что я могу ее просто дать. Но хотелось перелома, а не насилия в прямом виде. И он наступил. Она привыкла. Она уже не могла без боли, без унижения, без подчинения. Она прогуливалась в институт и на работу официанткой без трусиков, с зажимами на сосках, с пробкой в жопе.

Я обожал вынудить носить ее узкий красный ошейник, под водолазкой с бляшкой «Рабыня г-на Purpur» и я знал, что она течет от мысли, что на ней ошейник. Что она вещь и собственность.Феноминально, но она отдавалась по приказу незнакомым мужчинам, сосала в туалете клуба, давала в жопу в поезде, отсасывала таксисту.

Много раз я давал ей такие задания. Она даже сосала педагогу с вузе, хотя и знала все на зубок. И она сосала ему как люблю я, оголив сиськи, задрав юбку и надрачивая киску. С этим старенькым членом во рту она кончила, испила всю его сперму. Мужичок оказался ушлый, к тому же отимел.

Она дико багровела когда говорила мне это.

Ее унижало все.

Но отдаться сходу нескольким мужчинам она была не готова. Но очень этого желала.

Она привыкла.

Она ожидала встреч.

Она умоляла трахать, наказывать, опускать и обращаться с собой как с вещью.

Наши встречи были постоянными. И я делал это специально.

А позже пропал из ее жизни.

На месяц.

Она засыпала меня письмами, сообщениями.

Мы прошли все стадии, от недопонимания, слез и просьб до гнева и оскорблений. Она в ответ не получила ни слова.

Она замолчала на третьей неделе.

Еще через неделю я стоял у ее института.

Она вышла, увидела меня. Стоит, глядит, руки опущены. Глаза пустые, полуулыбка. Не знает, что делать.

Маленькая легкая юбка. Ветер шевелил ее. Она конвульсивно переминалась с ноги на ногу.

Я молчком сел за руль. Завелся. Подождал. Она села в машину. Не повренула головы, посиживает и глядит впереди себя.

Я положил руку на колено, подняла ввысь под юбку. Она была без белья. Она ожидала, и вспять пути уже не было.

Мы ехали молчком.

Перед входом в квартиру она встала на колени, на площадке. Я надел твердый ошейник, пристегнул поводок. Ввел в квартиру.

Пнул на коврик.

Она лежала там свернувшись и глядя на меня полными слез очами.

Я не направлял на нее внимания приблизительно час. Позже подошел. Натянул поводок. Пошла за мной в комнату. На четвереньках.

Сел на диванчик.

- раздевайся.

- да, владелец, да. И глядит рабски и покорливо. У нее тряслись руки. Она стягивал с себя майку, юбку. И вот уже стоит нагая, с выбритой дырой.

Встала на колени. Опустила голову.

- соси! Она покорливо стала расстегивать ширинку, достала хуй и стала его вылизывать, обсасывать, временами смотрела на меня.

- руки на пи*ду тварь! Давай, шлюха, без рук на кол надевайся.

Руки ее скользнули меж ног, она заскулила, открыла рот обширнее и стала стопроцентно опусктать голову на член.

Я не держал ее , не направлял. Ей было дико неловко, она не могла избрать темп, сопела и стонала, с членом во рту.

Я услаждался ее униженностью, неудобством ее позы, покорностью.

Из ее рта капала слюна, казалась она смешивается с стонами от натирания ее влажной пи*ды.

Она интенсивно и стремительно насаживал рот на член, раздувала щеки и сопела, как паровоз.

Раскраснелась. Застонала в глас практически. И кончила. Обмякла, но продолжала сосать. Я оттолкнул ее.

- кто разрешал кончать, шлюха, мразь, блядь?!

Она лежала и улыбалась. Блаженно, ерзая жопой, раздвигая ноги. Как будто была не в сознании.

Я стегал ее по животику, по сиськам – плетью. Она кричала. Я не жалел ее, делая больнее чем обычно.

- стала раком, членососка. И он выполнила, прогнув спину, зашевелила жопой, - никто тебя трахать не будет, не возлагай надежды, сука!

Я порол ее, безжалостно, она кричала, рыдала, но ни слова о прощении, ни слова о пощаде.

Грубые синие рубцы остались не ее жопе и боках, на ее спине и сиськах.

Я сковал ее руки за спиной. Прогнул, ухватился за истерзанную жопу и стал вводить ей в анус член. Без смазки, она только подвывала каждому движении. Я мял измученное тело и трахать ее зад. Она стонала и подмахивала. Все возвратилось на круги своя. Она не выдержала без унижения и приказов.

Я кончил ей в жопу, обильно залив дыру.

Принудил посидеть на корточках, из нее на пол лилась сперма, позже она ее слизывала.

Я пил чай, она лежала в ногах.

- убирайся, шлюха, сейчас ночкой ты мне не нужна.

Завтра будешь здесь, в семь вечера. Я тебя подарю для ебли, сообразила?

- да, владелец. Я готова. Она произнесла конкретно «готова» она понимала, что ее будут иметь хором и она конкретно к этому была готова.

- позвольте мне остаться, государь, пожалуйста, я заскучала.

- ты тряпка и вещь, мне плевать на твое скучание. Вобщем, можешь спать на коврике у входной двери.

- да-да. Спасибо… Спасибо за все, государь. Она стояла на коленях и целовала мои ноги.

Униженная преданная блядь. Ее ожидал групповой отсос, трах во все дыры, море спермы, унижения, и падение.